|
Беззаботное щебетание воробьёв,
приглушённое воркование голубей, царапающее слух карканье ворон – такие
привычные для нас звуки. Ежедневно мы сталкиваемся с ними повсюду – когда идём
к трамвайной остановке, или прогуливаемся по парку, или просто смотрим в окно.
Вот стайка дерзких воробьёв ведёт беспощадную борьбу за кусочек ванильной
булки… А вот два упитанных голубя, похожих на крошечные снежные комочки, сидят
на карнизе, тесно прижавшись друг к другу, будто хотят спрятаться от
пронизывающего осеннего ветра. Интересно, а что они думают о нас, людях? Может
быть, боятся нас? Или ждут новую порцию свежих хлебных крошек? А может быть,
недоумевают – что делают такие нелепые создания на Земле? В любом случае, все
они не похожи друг на друга, так же как и люди. Есть среди них те, кто любит
пообедать возле уличного кафе, подбирая крошки за посетителями, или искупаться
в фонтане на центральной площади города. А есть и такие, которые с
удовольствием проводят время на окошке какого-то музея, наблюдая и обсуждая
живописные работы знаменитых художников. Недавно такая группа
воробьёв-искусствоведов была замечена рядом с Третьяковской галереей, где
проходила выставка “Магия акварели”. Давайте послушаем, о чём они
разговаривают.
– Ах, какое счастье, что мы всё-таки выбрали время и
посетили эту потрясающую выставку! Не правда ли, Черривик?
– Да, дедушка, мне тоже здесь очень нравится. Только я
ещё слишком маленький, чтобы понять, что же такое а-ква-рель?
– О, акварель – это одна из самых сложных графических
техник. Чтобы работать в акварельной манере, художник должен виртуозно владеть
цветом и формой. Верность руки и глаза – вот что здесь главное, ведь акварель
нельзя “переписать” заново.
– А я думаю, дедушка, что эти маленькие акварели
намного симпатичнее больших картин. Те гигантские полотна из соседнего зала
вызвали во мне тяжёлое впечатление. На них так много краски, что она вот-вот
отлетит!
 – Это ты верно подметил, Черривик! Магия акварели кроется именно в
прозрачности её красочного слоя. Посмотри на ту крайнюю картину. Это работа
И. Н. Крамского “Деревенский дворик во Франции”. Не кажется ли тебе,
что вся она словно пронизана лучами света! Обрати внимание, какие мягкие, но в
то же время насыщенные цветовые созвучия! Густая зелень, васильковое небо,
крыши, залитые солнцем!
– Ну да. “Свободное перетекание тонов, мягкость
переходов – всё это сообщает акварели ни с чем несравнимую изысканность
художественного языка”. Я всё это уже читал в энциклопедии по искусству на
прошлой неделе, когда залетал в Российскую библиотеку. Но я же ещё маленький,
поэтому ничего не понял! Объясни мне, пожалуйста, нормальным воробьиным языком,
что (это) такое “магия акварели”? В чём она заключается?
– Да-да, внук, с каждым днём я всё больше убеждаюсь,
что ты весь в меня (пошёл). Я тоже, когда был желторотым птенцом, допекал
родителей каверзными вопросами. Ладно, расскажу тебе, как я понимаю “магию
акварели”. Акварели подвластно всё. Весёлая сценка с изображением беспечной
красавицы-итальянки и портрет меланхоличной русской княжны с кротким взором… Нарядные
всадники, гарцующие на холёных скакунах, и сгорбившийся от холода ямщик,
торопящий домой свою унылую лошадёнку. Словно колдовское зеркало, во всех
тонкостях и деталях она отражает давно ушедшие времена и события, оживляет лица
людей и пробуждает забытые голоса…
 – Вот теперь в моей сообразительной голове что-то
начинает проясняться! Дедушка, опять уходишь от основного вопроса и
углубляешься в свои философские размышления. А ты лучше подробней расскажи о
той самой хилой лошадке, про которую только что упомянул. Меня очень волнует её
дальнейшая судьба!
– Это ты про акварель В. А. Серова “В дороге”? Эта работа
особенная, можно даже сказать, волшебная. Поначалу я вижу в ней лишь неясные,
расплывчатые очертания предметов. Три тёмных неотчётливых пятна на белоснежной
странице – вот и вся акварель. Но отлетев на пару шагов, я замечаю, что нет
больше чёрной краски и белого листа. Есть озябший от холода ямщик, несчастная
утомлённая лошадка и бескрайняя, заснеженная зимняя дорога… Когда я смотрю на
эту замечательную картину, я вспоминаю свои молодые годы. В такую же морозную
ночь я летел из родной деревни в чужой город. Летел абсолютно один. Я выпорхнул
из материнского гнезда, словно оторванный ветром кленовый листок. А потом были
суровые будни, борьба за выживание…
 – Началось! Эй, дедушка, я уже понял, что В. А. Серов – твой
любимый художник! Но можно я тоже скажу, какая акварель мне больше всего
понравилась?
– Прости, Черривик, я увлёкся. В моей жизни столько
всякого случалось…
– Моей душе больше по вкусу совсем другие темы. Меня
привлекают городские пейзажи: тихие скверики, деревянные скамейки, уютные
закусочные, как на той акварели К. Ф. Юона “Ночь. Тверской бульвар”.
Я так и вижу нашу дружную воробьиную стаю на этой картине. Мы перелетаем с одного
дерева на другое, кружимся под носом официанта, садимся на модные шляпки
барышень! Если бы я был художником, я обязательно добавил бы сюда наши
изображения.
– Черривик, ты преувеличиваешь! Изображения воробьёв
здесь были бы неуместны. Но в одном ты прав – в этой вещице действительно есть
что-то необыкновенное, загадочное! Душная летняя ночь будто бы окутала
таинственным полумраком слегка искривлённые силуэты раскидистых каштанов,
причудливо изогнутые фигуры людей. Мы не можем уловить их настроение, прочитать
эмоции на лицах. Они словно отгорожены от нас этой непроницаемой, беспросветной
ночью. Картина будто освещена изнутри, подсвечена фантастическим золотым светом
уличных фонарей.
– Дедушка, мне кажется, это самая интересная выставка
из всех, где я побывал. Она такая интересная, что я даже проголодался!
Полетели, поклюём чего-нибудь вкусненького у себя в гнезде?
– Ох, Черривик! А как же искусство?
– Мы можем завтра ещё что-нибудь посмотреть. Мне Чика
Чирикина с соседнего дерева рассказывала, что в Манеже открылась новая выставка
ювелирных украшений эпохи Петра I. Мне кажется, тебе понравится!
– Да, это интересно! Ну, что ж, полетим в гнездо!
Наверняка, бабушка нам своих фирменных червячков на обед приготовила!
– Ммм… Объеденье!
Ирина Корнишина
|
