|
Jonny
«Широкий чапан не износится
свободный союз не развалится»
Узбекская пословица.
«Чапан износился, союз развалился»
Комментарий к узбекской пословице.
Бухара…
Чем в первую очередь вспоминается этот замечательный древний город? Люди там дружелюбные.
И гостеприимные. Впрочем, последнее объясняется религией: у мусульман гость – это дар
Аллаха, а услужить гостю для мусульманина
- один из наиболее достойных поступков. Поэтому гостей уважают. Иду как-то раз
часов в восемь утра по старому
городу. Пытаюсь найти дорогу домой.
Вроде бы и плутать-то негде: идешь мимо площади
с минаретом, потом направо через небольшой
садик, а там – рукой подать до
дома. Но на деле все
не так просто.
Планировка в старом городе будет покруче,
чем у нас в Кузнечихе. Вот уже битый час
хожу кругами вокруг торговых куполов. Торговцы мне подмигивают: знакомая, видимо, картина. Навстречу мне - местный житель.
На узбека не похож, но
то, что местный
– сразу видно. Выцветшая тюбетейка, видавшие виды сандалии,
куртка Adidas. В руке сумка с дынями. Подходит ко мне,
спрашивает по-французски: не из Франции
ли буду? Я ему по-русски: «Нет, из России».
Он удивился. Впрочем, неудивительно: теперь русских тут очень мало
бывает. Иностранцев – гораздо больше. Идешь по улице,
а все встречные дети во весь
голос приветствуют: «Хело, вот из
ё нейм!». Главный прикол - ответить им по-русски: «Привет!». Обычно дети тут же
смущаются, отстают: хоть они и изучают
русский в школе, на английском, немецком, французском, испанском порой изъясняются гораздо лучше. Постоянная языковая практика, как-никак!
Дядька тут же
принялся меня расспрашивать, надолго ли приехал, в какой
гостинице живу, был ли в Самарканде,
нравится ли Бухара. Бухара, говорю, нравится; в Самарканде пока не бывал, но
через два дня туда поеду;
живу во дворе
дома с нарисованными на стене олимпийскими
кольцами. «А, у Муминджона живешь!», говорит. «Пошли ко мне
чай пить!». Я, признаться, немного офигел. Разговаривал со мной не
больше минуты, а уже зовет на
чай! По правде
говоря, сначала мне показалось, что тут дело
нечисто: кто знает, чего ему
от меня нужно?
Но с другой стороны – нельзя же постоянно всех
подозревать в злых умыслах! К тому же ярко светит
солнце, да и что может случиться
в маленьком городке, наводненном туристами? Я согласился. Мы взяли сумку с дынями
за две ручки
и пошли вглубь старого города.
Дом моего нового
знакомого представлял собой полную противоположность
нашему. Обвалившаяся глиняная стена, во внутреннем дворике
– запыленное деревце. Из открытой двери
доносится звон посуды. Мы уселись
на разостланный прямо на земле
(традиция такая) потрепанный коврик. Вышла женщина, принесла тарелку персиков и две пиалы. Пока вода
греется, можно перекусить. Персики сладкие. Откуда ни возьмись – рыжий
котенок. За ним – девочка лет
двенадцати. Одета чистенько, опрятно. По-русски не понимает.
Садится чуть поодаль, делает вид, что играет
с котенком. На самом деле украдкой
разглядывает меня. Разговариваю с ее отцом. Точнее, отвечаю на его
вопросы. «Как у вас там в России,
хорошо живете?» - «По-разному. Кто как. Проблемы почти
что те же
самые». Не знаю почему, стесняюсь
своих белых штанов, хоть они
и в черных разводах. На ноге у хозяина
дома свежая ссадина, на нее
то и дело садятся мухи. Наконец,
чай готов. Та же женщина
выносит тарелку со сладкими трубочками
– сама их печет. Пока не
закончился сезон и в городе много туристов,
жить можно. Она - берет в стирку
белье, готовит на заказ. Он
– делает плов, иногда подрабатывает гидом. Да еще
фруктами торгует. Зимой – хуже. Работы
нет. Зато есть трое маленьких
детей и брат - алкоголик. К школе нужно тетрадок и учебников купить. Сейчас ведь ничего
почти не выдают. Родственники уехали работать в Россию. Иногда присылают денег. Но все равно
не хватает. Вот при Советском
Союзе было хорошо. И образование хорошее детям давали,
и на море можно было съездить.
И т.д.
«Забавно»,
- думал я по дороге домой – «Люди бедные до
крайности, но, тем не менее,
были мне искренне рады, накормили, напоили. А наш хозяин Муминджон
(его как-то раз окрестили Мумий-Тролем;
впоследствии это имя за ним
и закрепилось), у которого роскошный старинный двухэтажный дом и «Волга - 24», таскает из туалета туалетную
бумагу, которую наши девчонки каждый
раз там оставляют».
Впрочем, сейчас мне кажется, что
туалетной бумагой, в основном, занимались австрийцы, снимавшие в этом же доме
комнаты по $10 в сутки. Их изнеженные
европейские желудки просто-напросто не выдерживали всего разнообразия местных яств. Наш скромный
обед обычно состоял из двух
– трех килограммов винограда, лепешек, персиков, яблок, груш, инжира, арбуза
и до кучи огромной узбекской дыни – и ничего! Иностранцы же, бедняги, дни и ночи напролет проводили
в туалете. Причем ходили туда исключительно
парами. Почему - я так до сих
пор и не понял. Видимо, ради экономии – в Бухаре частенько бывают проблемы с водой. Хотя возможно
и другое объяснение: ужасно узкая канализационная
труба, которую постоянно приходилось прочищать. Одному сделать это не
под силу (кто-то должен стоять
на стрёме, чтоб хозяин не
увидел). А еще, видимо, сказывался тот факт, что
австрийцы знали по-английски ровно три выражения: «йес», «ноу» и «гуд морнинг»: они
не могли свалить вину за
засоренный туалет на нас. Нужно
отметить, что словарный запас Муминджона был не в пример богаче.
На стене туалета висела табличка на английском
с указаниями, как нужно себя вести
в сей обители. Причем была написана
собственноручно (от руки, то есть)
хозяином. Как-то раз, ожидая своей
очереди, я решил посчитать количество ошибок. Пока считал,
люди не только
успели освободить туалет, но и съесть
здоровую гроздь винограда, которая висела рядом со
сводом правил и уже не первый
день мозолила всем глаза. Откуда
она там взялась
– до сих пор не понимаю…
зато знаю, куда девалась!
Вообще, об узбекских
туалетах можно сложить песнь. Да еще какую!
Но это – в другой раз.
Jonny
|
