Он танцевал. Ноги летали над полом, выделывая немыслимые коленца. Они словно жили отдельно от него, хотя и двигались в полной гармонии с движениями тела и рук, в целом создавая незабываемое впечатление. Но это уже была его заслуга: двигаться в такт движениям ног. Он верно улавливал тот темп, который задавали ноги, и заставлял остальное тело следовать согласно с ними.
Его считали королем танца. По крайней мере, в этом танцзале. Он был его украшением, его символом. Так Биг Бен является украшением Лондона, а Эйфелева башня — Парижа.
Многие приходили сюда, чтобы посмотреть на него… и поучиться, как надо танцевать.
И он выделял этот танцзал среди прочих. В первую очередь за то, что музыка звучала здесь нон-стоп, без остановки.
Сменился ритм. Ноги его безо всякой задержки взяли новый темп и легко перешли с одного рисунка на другой. То, что они проделывали на полу, нельзя определить другим словом, кроме как одним: искусство.
Танцующие вокруг нет-нет да и взглядывали на него, пытаясь запомнить все те замысловатые па и коленца, которые он выкидывал. Некоторые просто стояли и смотрели, а потом агонизировали, судорожно дергались в безуспешных попытках повторить.
Объявили белый танец. Он продолжал кружить по залу, из-под прикрытых век наблюдая: которая из девушек, спешащих к нему, успеет раньше? А, вот эта, светленькая, с большой челкой, почти закрывающей глаза.
— Вы великолепно танцуете! — прошептала она. Белый танец давал ей право первого слова.
— Я знаю, — кивнул он. — Пока звучит музыка, я не могу танцевать иначе. Я не могу не танцевать. Музыка ведет меня и не позволяет остановиться. Она подхватывает меня и держит. Главное — это слушать ее.
— Вы не устаете? — спросила девушка.
— Пока она звучит — нет. Я устаю без нее…
— У вас великолепный слух.
— Может быть, — согласился он.
— Как вас зовут? — прошептала она.
— Какое это имеет значение? — лукаво сощурился он. — Во время танца не существует имен. Существует только музыка. Мы должны подчиняться ей.
— Я хотела бы научиться танцевать так же, как вы… — прошептала она.
— Только танцевать? — поинтересовался он. — Нет ничего проще: слушайте музыку, растворяйтесь в ней — и у вас все получится.
Девушка замолчала и склонила к нему голову.
Вдыхая аромат ее волос, он вновь почувствовал острое сожаление:
"Когда она узнает… Если она узнает, — поправился он. — Ее посетит такое разочарование, что она тут же отвернется от меня. А может быть… — в его душе вдруг проснулась надежда. — Может быть она уже когда-то была здесь, и знает меня, и… знает все? Но нет… Эти девчонки настолько легкомысленны, что забывают всякого, кто не обращает на них никакого внимания и не тащит в этот же вечер в постель. Но может быть… может быть, я ошибаюсь?"
И он подумал: как хорошо было бы ошибиться! — хотя бы один раз. Но если все произойдет, как происходило до сих пор, неоднажды, и девушка уйдет, едва музыка снова сменит ритм, и больше не придет, даже если вновь объявят белый танец — что с того? Пока звучит музыка, она здесь, она рядом, и он чувствует тепло ее тела. И он танцует…
Он танцевал — пока звучала музыка — но все чаще, с течением времени, поглядывал в дальний угол зала. И, предчувствуя скорое окончание музыки, он, танцуя, медленно и незаметно продвигался туда. Он не хотел упустить момент, когда угаснут звуки, и его ноги откажут и он рухнет и растянется посреди зала — как неоднократно бывало, в других танцевальных залах.
Там, за тяжелой портьерой, притаилась его инвалидная коляска и ему надо было обязательно успеть упасть в нее на последних аккордах…
Сергей Трищенко
Обсуждение - http://zvuk.nnov.ru/forum/index.php?showtopic=834
| 
