На главную
AnimalJazz, 9-03-2008, Rocco::ФотоSTIGMATA: Acoustic & Drive Show 2008, 2-03-2008, Rocco :: ФотоСтуденческий форум

**

Литературный раздел

Обещаю быть  |  Глава 2

Глава 2. Взрыв.

Безопасность. Я торопливо, словно убегая от кого-то в панике, опасаясь, что сзади из темноты что-то набросится на меня, шагнул к ней. Я стремился к безопасности всем своим мелким и трусливым существом. Мысленно уже открывал дверь. Но вместо ожидаемого засыпания, наступления дремоты в мыслях, блаженного тумана в голове, все словно на мгновение заткнулось нелепо и жалко. В следующий момент иллюзорная безопасность взорвалась и стала разлетаться бесчисленным количеством разновеликих кусков. Взрывная волна приняла меня в свое лоно и, увлекая за собой, швырнула жестоко и жгуче больно. Я помнил, как летел. И все.

Сознание вернулось ко мне, тонущему и из последних сил бьющему руками по воздуху, по воде, по падающим обломками, словно обвиняя все вокруг себя в страшном постыдном грехе.

Я просто пытался выжить, когда все вокруг полыхало, делилось на части: гари, плавающего огня и тонущих обломков умирающего корабля. Огненная гиена ползала по воде, как нефтяная пленка.

В голове сквозь боль и паническое желание жить пульсировала лишь одна тухлая слабая мысль: "Это неправда, это наваждение, нет, этого не может быть!" Я захлебывался, когда меня вздымало на пик волновых гор и бросало вниз, как камень, неживой и бесполезный. Слабо помню, когда передо мной тонущее сознание заметило сквозь огонь, дым, дождь, волны и летающие куски бесследно погибшей безопасности, нечто тонущее, мизерное, как и я, но для меня тогда крепкое: лодку. Мир взорвался вокруг меня и теперь рушился на мою голову, желая вместе со своими остатками утащить вниз и мое полудохлое существо.

Но все мое Я, из последних сил хлебая соленую воду, отплевываясь и не понимая ничего, дико паникуя и имея лишь одно желание – жить, толкнуло меня к не тонущей маленькой надежде. Ее бросало волнами, топило проклятое море, заливало тоннами воды и дыма как и меня, но она держалась, как и я. Я тоже отчаянно боролся со стихией. Но колотя руками по воде, почти не двигался с места. И казалось, что мои старания лишь иллюзия движения, а на самом деле я ничуть не приблизился к цели. Пару раз, сильно захлебнувшись, уходил под воду. При этом меня кувыркало, как белье в стиральной машине. И я приходил в ужас от того, что переставал понимать: где верх – спасение, а где низ – погибель. Натыкался везде, подобно слепому, на тьму. И лишь непонятное мощное желание жить вытаскивало меня раз за разом обратно к аляповатому роковому зрелищу – гибели корабля.

Сколько я так бултыхался, не знаю. Но вдруг увидел – еще чуть-чуть – и у цели. Чуть-чуть, как и всякий последний шаг, преодолевать особенно трудно, но я смог с помощью титанических усилий, которые осознал лишь позже, зацепиться за лодку. Она сильно накренилась, когда я тушей переваливался через борт. Лишь после этого впервые подумал о случившемся. До этого меня вел лишь инстинкт, я выживал. Теперь же неверяще воззрился на соединение воды и пламени, в которое трудно было поверить.

Невольно, не отдавая себе отчета, стал искать выживших. И не находил. Я сверлил глазами воду, но ее чернота была гуще крепкого кофе. Снова и снова оглядывая место гибели, видел лишь обломки прошлой безопасности. Я был в ужасе от вопля в голове: "Выжил только я!". Один. Все погибли.

В шоке, шаря бессмысленно руками по лодке, обнаружил случайно весла и направился ближе к месту, концентрировавшем в себе мой страх и чужую смерть. Мое сознание не хотело впускать мысль о том, что я остался один. Ведь это просто невозможно, чтоб из тридцати человек остался только я. Это слишком несправедливо. Слишком люто и кровожадно. А еще это слишком глупо, неправдоподобно и нереально даже для жизни. Я это чувствовал. Мне очень хотелось так чувствовать, но... Никого. Нигде. Не находил.

Вдруг в очередной погоне за желаемым, я осознал, что передо мной не игра воображения, не галлюцинация и не иллюзия, а человек. Тонущий. Живой. Но только пока. И я должен успеть, чтобы спасти.

 Человек часто исчезал под водой, видно держался из последних сил. Я греб к нему, преодолевая невозможную боль в мышцах, волны, дождь, ветер и ощущение, что теряю сознание, что теряю все.

И я боялся опоздать так же, как давно, в прошлом. А потом остаться один на один со своей виной, со своим новым всплеском самоуничтожения, который тогда родился из блуждания с глупыми моральными принципами в качестве компаса по лабиринтам несправедливости, нелепости и жестокости жизни. Поэтому плыл я к тонущему, как к последней надежде, оставаясь последним чаянием и для него. Мы спасали друг друга.

 Когда я оказался совсем рядом, тонущий уже на грани жизни боролся со стихией смерти.

Я с трудом выпрыгнул из лодки, чуть было не перевернув ее. Доплыл. Схватил. Тут же почувствовал, как добавленный вес потащил меня к центру Земли. Заработал руками чаще, вытаскивая себя и его. Слава Богу, он был легким. Добрался до лодки. Кое-как перевалил его, залез сам. Увидел - тот самый парнишка, что попался мне тогда на палубе. Поэтому легкий. Сейчас он кашлял, отплевывал излишки воды из легких, но вскоре сполз в дыру обморока. Я хотел было вернуть его, но упал вслед за ним во тьму, потеряв сознание.

Отыскал я свое сознание где-то в полдень. Оно было мутным, будто в состоянии тяжелого похмелья. Кажется, вечность прошла, прежде чем я вспомнил, каким образом меня занесло сюда – на мизерную, как совесть предателя, лодчонку. Память снова окунула меня в холодную воду, когда я спасал мальчика, и показала ту надежду спасти его, что была гранью между моей и его жизнью и смертью…

Вспомнив, я сразу же кинулся к пареньку – посмотреть, как он, жив ли.

Он был жив, но горел. Температура не меньше 38 градусов, определил я. Что делать? Тут же заметил, что лодка отнюдь не пуста, а ко дну крепко привязаны вещи. Сразу же стал их разбирать. Там оказались три литровые бутылки воды, одеяло, завернутое в пленку, а потому почти сухое, плащ, кофты, много было хлеба, какое-то печенье, консервы, компас и карта, а также аптечка и пару сотен долларов. Все было бережливо обернуто с явным расчетом на возможность дождя. Я не дивился тому, откуда все это могло здесь взяться, тут же вспомнив, как мальчишка крутился тогда вокруг лодки... Не верилось, что замышлял побег, но продуманные приготовления говорили об этом дерзко и правдоподобно. Ну что ж, вполне вероятно, его детский глупый поступок спасет нам жизнь. Я открыл аптечку, нашел жаропонижающее лекарство, бинты, сквозь крепкий сон он принял и запил таблетку. Затем я положил бинты на его неглубокие, но широкие, не заживающие от сырости раны. Укрыл кофтами и одеялом. И упал в слабости, от таких ничтожных усилий. Осмотрелся: вокруг туман, дождь, волны, значительно присмиревшие со времени трагической ночи. Если тогда они кричали и орали остервенело, подобно жутко скандальным соседям, то теперь они буднично переговаривались, словно им давно надоела эта беседа, тихо шлепали мокрыми губами по нашей лодке: шлеп-шлеп, шлеп-шлеп...Я снова потонул в обмороке или во сне; в таком состоянии не различая меж ними разницы, словно дальтоник, который одинаково видит красный и зеленый. Я был умственно слеп. Зато эмоции в мой полусон-полубред полезли как черви, которые вылезают на поверхность земли во время дождя. Они были столь же противны мне.

Вход


HomeКарта сайтаПоиск по сайтуПечатная версияe-mail
© 2000-2011 Студенческий городок