|
Она очень большая. Висит на
стене в моей комнате, над кроватью. Лежишь днем, смотришь на нее и думаешь:
странно, кто-то сейчас идет вот по этой самой улочке, входит вот в это зеленое
здание. А вот здесь столкнулись два автомобиля. Вот здесь кто-то признался в
измене, здесь в том, что в прошлую среду не ездил на учебу, а сбежал в соседнее
кафе. А вот на этой площади сейчас познакомились два человека из разных стран.
Да как собственно, они
познакомились? Просто он попросил ее сфотографировать на фоне Эйфелевой башни. Она
прислонила холодный фотоаппарат к лицу и вдруг увидела в объектив кого-то
немного другого. Ах, а они даже не знают как похожи.
Но они говорят на разных языках. В Париже все говорят на разных языках. Вы не
встретите того, кто говорил бы с вами на одном языке. Вы просто сами этого не
захотите. Зачем вам кто-то, кто будет пытаться озвучить ощущения? И зачем вы
этому человеку?
А вот на этой набережной кто-то поверил в свой
талант увидев Нотр Дам де Пари.
А вот в этом скверике
маленькая девочка потеряла собачку. Маленькую, похожую размерами на кошку. И
надрываясь, сквозь слезы кричит какое-нибудь звучное французское имя
А вот здесь сейчас медленно
прогуливается пожилая пара. Она с признаками давно ушедшей красоты, он - с
давно ушедшими азартом и обаянием.
А она смотрит на него,
медленно-медленно нажимает кнопку. Щелчок. Все? Нет, он предлагает
сфотографировать ее на ее фотоаппарат. Взяв его в руки и уже наведя объектив,
останавливается и снова достает из чехла свой. Первый кадр будет его: такой
легкий, свежий и чистый. С улыбкой, волосами летящими
по ветру.
В Булонском лесу в этот
момент взлетают две утки с озера. Малыш кидает им хлебные крошки, мама
подбегает и уводит его подальше от холодной, непрогретой воды озера.
А в этом сквере, посередине
Сены, кто-то сидит на скамейке на самой "острой" части
острова, смотрит как вода разрывается о край мостовой, как вода обегает его
всюду, как стремится умчаться. И кажется ему, что весь мир это вот этот маленький
островок.
Откинет короткие, жесткие
волосы со лба еще раз взглянет на нее и протянет ей фотоаппарат. Улыбнется и… И развернувшись пойдет бродить по Де Орсэю. Она посмотрит
и тоже пойдет бродить по музею. Только по другому.
Вот такая вот она, карта,
каждый день рассказывает мне новые истории, каждый день поет новые песни
счастья и невыразимого несчастья.
А вечером, когда солнце
садится за недалекий кирпичный завод…
Карта вплывает в мою
комнату. Красный свет заходящего солнца окрашивает стены, длинные ряды
непрочитанных книг. Хороши только непрочитанные книги. Остальные – прошлое. Непрочитанные – будущее. Но сколько не читай, а прошлого
всегда меньше будущего.
Карта своими
зеленовато-желтыми цветами растворяется в комнате каждый вечер. Париж входит
медленными шагами в прямоугольный параллелепипед и словно забывает, что он
больше и этой комнаты и этого дома и этого города. Расплывается, растворяется,
живет в комнате по ночам. Люди выпрыгивают из того квадрата на стене, где
раньше была карта, бегают по столу, танцуют на колонках от компьютера.
Удивленно заглядывают на мои фотографии в рамках, падают в стакан и беспомощно
бьются об толстое стекло.
Она вдруг встретит его на
моем подоконнике. Он словно впервые ее увидев
удивиться. Появится вдруг какой-то общий язык. Язык без слов, но который
понимают все. Все - обреченные на восприятие красоты мира.
И они будут вместе смотреть на бегущую по небу
луну.
| 
